Как возникал язык и с ним метод RHA

В начале духа языка был отец, составивший полную картотеку законов и распоряжений правительства СССР – тысячи строго упорядоченных карточек, в том числе умилившее меня Постановление о необходимости улучшения качества мулине, необходимого народу для культурного досуга и поддержания высокого эстетического  уровня вышивок. А уже гораздо позже появился рост кристаллов. Думаю, что последний (рост этих самых) был и в начале становления жизни на Земле, поскольку это ничто иное как самоорганизация с отбором частиц, она же адсорбция на воспроизводящейся поверхности, и при зарождающейся жизни без организующей роли поверхности вряд ли обошлось.

Ростом кристаллов я занимался со времени попадания в аспирантуру на кристалло­графию до примерно 1963 года, засидевшись с диссертацией из–за «общественного» руково­дства лабораторией кристаллогенезиса и став к тому времени эмэнэсом. За 4 года до этого была поездка со школьниками Дворца Пионеров на Урал. В Ильменском заповеднике нас тепло приняли работавший там Н. В. Тимофеев-Рессовский, ставший известным по повести Гранина как «Зубр» (разъяснять ли, что этот русский – академик Берлинской Академии Наук, мировая величина в области генетики, посланный в Германию для организации там ге­нетических дел, а в конце войны вывезенная оттуда и отправленная сначала в лагерь, потом переведенная в элитную больницу, где он был поставлен на ноги,  и после этого брошен на биологическую очистку вод от радиации), и член–корр. А. А. Ляпунов – по основной профес­сии математик на фоне широчайшей эрудиции.

До этой поездки уже приходило осознание некоторого непорядка в геологии, где авторитеты значили так много, средний возраст авторитетов был так солиден, а наука по свидетельству солидных же людей на 90% состояла из идентификации того, что в качестве обломков истины геолог молотком и нередко умом, голодный, мокрый и заеденный комарьём, добывал там, куда после него вряд ли в ближайшие двадцать-тридцать лет мог кто-нибудь добраться, чтобы проверить или уточнить выводы его экспедиционного отчета. Посылались специальные экспедиции для стыковки соседних, несращивавшихся без особых затрат листов карт; велись страстные споры что-как называть, и количества определений фаций-формаций было доведено до нескольких сотен; отбитые от одного куска камни, и разосланные в разные институты мира, получали названия от края и до края, а ехидные итальянцы, организовавшие это провокационное мероприятие, взяли и опубликовали об этом безобразии совершенно антипатриогеологическую статью. Уж промолчали бы. Не любили они геологию… ., как эти, ну как их…

Так вот, эти два совершенно неординарных человека за полторы недели общения с ними своей широтой взглядов, спокойствием и обстоятельностью обсуждения запретных и полузапретных генетики и кибернетики показали, что полезно думать, так сказать, менее «профессионально», отклоняясь в сторону «просвещенного дилетантизма», предложившему решения многих проблем, не поддававшихся тем, которые глубоко и обстоятельно занимались одним, пусть очень  любимым,  делом всю жизнь.

Кибернетика с ее то–ли матерью, то–ли родной сестрой – теорией информации, бывшие буржуазными науками и предназначенными для войны с нами, вскоре после нашего возвращения из экспедиции были властями не то прощены, не то, будучи рассмотренными более внимательно, показались полезными для тех же военных дел, и появилась статья в «Правде», разрешающая заниматься этими вещами. Была напечатана статья К. Шеннона с введением понятия информационной энтропии, стали выходить книги Норберта  Винера (1958, 1964), Уильяма Росс Эшби (1959), Роберта Фано (1965). Интересно было узнать, что же там было плохого… и захватило. Сходство управления в совершенно разных системах и, соответственно, сходство законов передачи информации должно было толкнуть, и натолкнуло на мысль о сходстве процессов передачи информации и процессов роста кристаллов. Увлекло.

***

Увлечения – характер и стиль жизни. Они не давали целеустремленно идти вперед. Я двигался сразу во все стороны и потому не преуспевал нигде. У меня до сих пор фоновый сон – я опаздываю на поезда, автобусы, трамваи, я никак не могу добраться до нужного места в чужом городе, а уже вечереет. После детских увлечений марками и монетами, пришли музыка, литература – потрясли «Жан Кристоф», «Потерянный и возвращенный рай» Мильтона (НО только в переводе Чуминой), (никогда – поэзия, кроме почти насильного – надо знать – Данте),  резьба по дереву, по кости, живопись, коллекционирование быков, изготовление  мебели, потом – начало восьмидесятых – работы по n+1–му решению партии и правительства о развитии сельского хозяйства – строительство парников и домов на огородном участке – и это до сих пор и, наверное, до конца…, все на фоне внимания к психологии (ну почему меня с моей идеей не принимают? почему народ пьет? почему так много воров в этой самой богатой стране и населенной самым духовным народом, с миллионами брошенных детей?), к политике, которая в мире и вокруг меня – те же и другие вопросы, к истории (Гюстав Лебон , Фернан  Бродель, Эрих  Фромм, Виктор Суворов), к методологии науки (Харвей, Поппер, трудный Мишель Фуко, зубодробительный Фейерабенд). Ну где тут делать карьеру и деньги? Правда, малахит дал мне материал на дом в садоводстве и компьютер – да не какой–нибудь, а АТ–286 – вот страху натерпелся перед его выходками …. Английский бы освоить…  . Куча учебников, пособий – и никак. Воистину, для того, кто никуда не плывет, не бывает попутного ветра. Я хотел знать слишком много и научиться слишком многому, сейчас я расплачиваюсь – 0.21 ставки гл.н.с., а производство мыслей обгоняет возможность публикаций – институтик бы мне маленький, человек на 20–30, геологию несколько обновить… Мысли откуда и как? По–разному. В общем, варятся долго, иные годами. Вспоминаешь – опять никаких продвижений, ну ладно. А когда делаешь что–то конкретное, может и за ночь (наилучшее время для подсознания – никаких шумов, звонков, соседей), просыпаешься – выплывает. Обычно в какой–то яркой форме, тут не смакуй! Осторожно (может незаметно уйти, а потом будешь маяться полдня и никак), за карандаш, бумажку (они над головой) и на цыпочках – запиши, положи обратно, лежи дальше, рассматривай, чего еще там под волосами может есть. Пять–десять минут нет, значит можно вставать. Иди, запиши в машину.

***

Сходство….сходство….

Ох, уж мне эта проблема сходства. Обезьяна – на человека, кит – на рыбу, капиталист – на дьявола. Звезды морские в камне – на звезды небесные (Валху не читали? – в БАН`е зарабатывал на электропроигрыватель – кто–то его заказал, я по службе подержал в руках,). Пусть этот гранит похож на гранодиорит, а где граница между ними, вообще? Оно, конечно, есть уже классификации, где сказано, что от сих до сих – одно, а от сих до тех – другое. Но. таких  классификаций океан. Кроме того, осадочные породы плавненько переходят в мета–морф–соматические, а те еще дальше и где границы, а классификации для одного одни, для другого другие. Откуда берутся классификации? Кто те святые, которые назначают границы? Ведь не святые, как и те, на Константинопольском Соборе – в 381–м, которые из восьми десятков текстов о Христе и том времени выбрали и объявили непререкаемыми несколько, из которых и была составлена Библия, а ведь верят, и много…  как и в те самые границы. О классификациях договариваются, голосуют (точно! И это в науке–то!). Но не каждому нравится, о чем договорились и голосовали без него. Разные научные школы, свои принципы и правила, и споры об их применимости и надежности (это, конечно, и в основном, – про давнишние времена). Сейчас у нас прогресс! Составлен и принят Петрографический кодекс. Теперь все пойдет на лад. Минералоги только пока отстают – у них кодекса еще нет, а уж эти осадочники, мета–сома–морфинисты, те о таком еще и не думают.

Сходство… .

Так чего же общего между ростом кристаллов и передачей информации? Оказалось довольно много. Сигналы отбираются из общей смеси сигналов и шумов – атомы (молекулы, радикалы) тоже отбираются при росте кристаллов из растворов, а только из растворов и формируются кристаллы в природе. Шумы препятствуют точной передаче информации – примеси в среде растущего кристалла, входя в него, нарушают правильность его структуры. Сигналы одного и того же сообщения могут кодироваться по-разному, – разные грани кристаллов – коды одного сообщения со своими особенностями противодействия шумам (ошибкам) – отсюда секториальность. Между скоростью передачи информации и вероятностью ошибки при приеме существует прямая корреляция, – чем быстрее растет кристалл, тем он менее совершенен. Доложился в Новосибирске – приняли хорошо. Вышла статья на эту тему. Но любопытно, что об энтропии я там не произнес ни слова, а уже знал о ней. Почему – не помню. Наверное, спешил вечером на поезд или еще не связалось.

Послал статью в ДАН с предложением считать мерой сложности состава информационную энтропию Шеннона и расчетами её для разных горных пород. Продержали год – прислали обратно, – не годится. Обозлился, послал снова, попросил найти другого, более понятливого (простите, нетленные) академика. Представил статью академик  Коржинский – спасибо ему – статья вышла. В ней речь шла о том, что используется постоянно, но только на интуитивном, качественном уровне – о мере сложности химических составов. Сложно то, что содержит больше  и при этом больших компонентов. Сложнее то, где возникает смесь, то, что получается на контактах разных пород. Это был 1970. На следующий год – второе спасибо Коржинскому, он дал возможность опубликовать статью Ю.В. Шурубора, который, для той же энтропии-сложности доказал две теоремы (ЭТО в геологии – теоремы!) о статистически достоверных связях между процессами разделения и смешения и характером изменения энтропии. Работа кардинальная, но, к сожалению, развития её автором не последовало.

В этом же (1971) мы с тогда студентом Сергеем В. Мошкиным напечатали статью об энтропии продуктов смешения на контактах. Результаты предлагалось использовать для объективизации положения границ между контактирующими породами.

В моей статье в ДАН было замечено, что расчеты энтропии заметно зависят от числа учтенных компонентов и, конечно, от того, с какими содержаниями компоненты взяты. Уже позднее сообразилось, что короткая жизнь энтропийных представлений у геологов была связана, наверняка, с отсутствием правил отбора материалов для расчетов, теперь уже уверен – с этим.

Где–то в том же 70-м пришла в голову простая до пошлости мысль, что у разных объектов преобладающими являются разные элементы, но тут же и чуть менее примитивная о том, что преобладают они по–разному, и это надо и можно выразить, зафиксировать, сделать из этого способ различения. Попробовал расставлять элементы по снижению их концентраций (содержаний) и скоро увидел, «что это хорошо» – граниты, гранодиориты, дуниты и прочее различаются по расположению элементов в их ранжированных по снижению последовательностях элементов и назвал Я эти последовательности Ранговыми Формулами, и возгордился (и тем, конечно, согрешил и должен был быть наказан, и был), и радовался, пока не дошел до трахитов и щелочных, всяких там фонолитов и прочих нефелиновых мерзостей. И тут–то и получил! Оказалось, что довольно часто некоторые ранговые формулы (сокращенно РФ – ну что делать простому ученому, если тут опять политикой пахнет с ее Ранжированной Фертикалью?) этих пород и некоторых гранитов совпадают! Проверил. Точно! Удивился. Расстроился (до сих пор вспоминаю – до чего). Но все–таки новость. Говорю  Перекалиной (она профессор -петролог): «Татьяна Васильевна, у гранитов и нефелиновых пород одинаковая последовательность химических элементов, расставленных по снижению их роли в анализе» Ответ в стиле, «деточка, такого просто быть не может, проверьте–ка, да получше, прежде чем беспокоить».  Утёрся, встретил Барабанова. «Так и так, ранговые формулы… одинаковые.»

Царственно:

  • Это чепуха, в одном кварц, а в другом нефелин.
  • Так я о химических элементах.
  • Всё равно. Быть не может. Проверьте.
  • Да я считал, проверял, и на машине тот же результат.

Снисходительно:

  • Ну, что в машину положишь, то и получишь. Будьте здоровы.

Позднее он стал проректором университета по науке.

***

Существует традиционное – «О мертвых, либо хорошо, либо – ничего». Предпочитаю Вольтеровское, начавшее пробиваться: «О мертвых, либо ничего, либо – правду»

***

Недолго птичка билась в клетке. И не умерла. Нашла дырку. У меня же энтропия есть!

А что там?

А там чудо! Все эти кислые и щелочные развалились на две группы, а недокислые трахиты между ними с чупушными перекрытиями.

Перекрестился и снова возрадовался.  Я всех победил!!! Опять стало хорошо.

***

Перекрестился – да. При этом абсолютно не верующий я. Ни в бога, ни в черта, ни в хорошую ни в дурную примету, ни в звезды, а теперь еще и во власть, больно уж туда народ наш доверчивый навыбирал, а может и он не очень при чем. А уж если и верить, то явно в более сильного – дьявола, который сохранил жизнь Муссолини, когда тот на митинге в споре с клерикалами крикнул в небеса: «Если Ты есть, порази меня сейчас же». Не поразил, некому было, а после этого объединились фашистские Италия и Германия, и погибали виноватые и правые, старые и младенцы, белые и черные, лжецы и честнейшие, преступники и достойнейшие, кстати, российских погибло больше всех (кстати, почему бы это, если у нас самый правильный небесный покровитель). Только в самом конце этих черных времен итальянца – экспериментатора с мифом для одних и истиной для других – повесили вниз головой. Слишком долготерпелив ОН, попуская человекам, в то же время, не забывая проследить за волосом, с головы падающим. До чего же все–таки выгодна власти именно православная ветвь христианства, с ее проповедью единого бога на небесах, царя – его наместника и единого исправника на Земле, с проповедью греховности богатства – отдай и не претендуй, а мы найдем, куда деть эту мерзость… .  И отсутствие инициативы, и ожидание блага и правильной мысли сверху, и пресс греховности, виноватости – как это удобно владеющему вожжами – и кнут почти не нужен! – все оттуда – из тысячи лет назад выбора Владимира (князя). А что это была не данность СВЕРХУ, а выбор очень земного человека, не помнится, или не знается, или отметается. В результате история повторяется и опять, как уже давно известно, в каком виде – неохота повторяться мне. Что же касается моих языковых штампов: «ради бога», «господи», «слава богу» – это не задерживается. От детства в деревне с бабушкой и всего тамошнего окружения осталось и не вредит. Смазка такая словесная в отношениях.

Вот опять отвлекся. Так всегда. О чем это было?

***

А! Опятьсталохорошо (читать так!). Сотни составов! – играть, так по крупному, а именно, по Дэли, Ноккольдс (это она!), Соловьеву и многим другим – переведены в форму R–H и хорошо различались – назревал феерический финал – я купил! Я купил! Вишневый сад теперь мой! Я могу ТАК описывать все породы, да и минералы, без учета имеющихся бессодержательных названий, генезиса, рудности и бесполезности. Впереди единая химическая классификация – мечта Заварицкого, сказавшего, что названия горных пород, далеко не всегда определенные, будут не нужны, если удастся писать формулы горных пород. Великолепно, НО. Но.  В этих сотнях (а если тысячи!) так же легко утонуть, как в исходных анализах. Порядок есть внутри описания одного состава, но нет порядка в кучах, грозивших при принятии метода превратиться в Гималаи не связанных друг с другом ранговых формул с их энтропиями. Ищи иглу в стогу. Как упорядочить это сонмище строчек? Не помню, где, как пришла мысль, что с этим можно справиться, увидев в ранговой формуле СЛОВО, в котором символы химических элементов это просто сложные  БУКВЫ. А дальше было просто. Надо было найти алфавит, и сначала я клюнул на ранжированные академиком Виноградовым содержания элементов в среднем составе Земли. В организованном так каталоге или справочнике в начале находились бы самые распространенные объекты, состав которых мало отличается от состава Земли, а дальше более и более редкие. Это была красивая идея, но беспокоило развитие науки – ведь оно будет, и такой алфавит наверняка поползет. А потом исправлять все справочники? Ну, оставим это пока.

Хорошо, что я не остановился на одних породах, вот было бы сраму!

Спасла меня жадность коллекционера, желание ВСЁ увидеть с одного фонаря, память об истории с гранитами и щелочными и страх перед обнаружением чего–то подобного. Я включил в расчеты осадочные породы и минералы. И тут было довольно долго все складно, пока я не добрался до мусковитов, которые – ШОК! – оказались по обоим моим сладким параметрам – ранговым формулам и сложности – неотличимыми от некоторых алевролитов и аргиллитов. Нет в мире счастья. Хожу в трансе. Крах. Это исключение ликвидирует столь явное, уже почувствованное в руках и  столь значимое свойство языка и метода – универсальность.

Чтоб тебе… . А кому – тебе? Ты заварил, ты и расхлебывай. Неразличимость горной породы и минерала для любого, самого снисходительного к новым веяниям геолога, будет совершенно непереносима. А как до сих пор все хорошо получалось! Можно было бы издавать справочники строго упорядоченных химических или минеральных составов любых геологических объектов, потому что нет такого материального объекта, для которого было бы нельзя написать ранговую формулу и рассчитать энтропию для десятка химических элементов в анализе, или для тройки (четверки – пятерки) первых компонентов в минеральном составе породы Да! Возникала возможность создания параллельных (корреляционно связанных) химической классификации горных пород и минералов, а также минеральной классификации горных пород, без их предварительного различения на осадочные, изверженные и мета–какие–нибудь. Для входа в эти справочники нужно было бы иметь только химический или минеральный анализ объекта, которыми могли бы стать и руда и вода, минерал и метеорит, газ и уголь, да и вообще все, что угодно, …а тут… .

***

Традиция давать собственные имена породам и минералам. Вдуматься, зачем они? Кугдит, аюлит, хомяковит. Это типичное «удвоение знания», нарушение сформулированного еще в 14 (!) веке принципа – «бритвы Оккама» – «не сотворяй сущностей сверх необходимого». Вот был мужик – до нас дотянулся. Минералоги сейчас творят эти сущности десятками ежегодно, и, завидуйте! – получают дипломы, а химики, уже давно приведшие свои дела в систему, пожимают плечами, узнавая про этот разгул открытий – «специфика, традиции, кому–то это, видимо, там интересно;…наука, вообще–то и игра… но, вроде бы, если есть химическая формула, сингония, ну и хватит, чтобы понять, о чем речь, …пусть со смесями сложнее, …….как–то …не понятно». Физики, математики – те вообще боятся подходить….

Опять ты куда–то уходишь, а ну как обратно – в оглобли!

***

НО, в чем именно различия между этими несчастными песочками и честным минералом? Что–то надо делать. Не бросать же, может прорвемся?

Взял миллиметровку, построил график ранжированных составов того и другого и… немножко ожил. Есть о чем подумать. Оказывается кривые для обоих штук – минерала и породы – в начале, где концентрации наибольшие, практически совпали, но ближе к концу – в области малых значений содержаний четко разошлись. Кривая для слюды легла существенно ниже кривой для пород. Есть, за что зацепиться. Довольно быстро уложилось. Все просто. Минерал – это кристалл, при образовании которого отбор идет на атомарно–молекулярном уровне. Этот отбор более эффективен, чем аэро–гидроотбор частиц разного состава. Порода всегда смесь! Кристалл пусть тоже, но чище! И гораздо! Дело в различиях механизмов ОТБОРА при образовании того и другого! Корни неприятности прояснились, осталось найти аппарат для описания этих различий.

Дальше была некоторая растерянность, потому что функций, которые бы давали нужные зависимости зело много – устанешь перечислять (позднее, когда было уже совсем поздно, мне как–то об этом в специальной бранной статье ученики большого геолога–математика напомнили). И вот чем–то, после перебора десятка, мне глянулась отрицательная сумма логарифмов частот событий, то есть встреч атомов определенного сорта. Может быть, сыграло роль, что логарифмы уже были в энтропии, может быть еще что – не помню, но, поймав, из рук не выпустил. Назвал ее мерой чистоты. И Что оказалось при вглядывании в эту формулу, через какие–то беседы?

Это, так сказать, средняя производная (точнее, дивергенция, от энтропии по содержаниям – РРАЗ! Эта же формула, как позднее показал мой издревле соратник по росту Евгений Борисович Трейвус, то самое, что домноженное на универсальную газовую постоянную дает термодинамический параметр, незадолго до этого предложенный Ильей Пригожиным (русский американец, нобелиат, недавно ушел из жизни), а именно химическое сродство к смешению – ДДВА! То есть моя выдумка не одинокий кол в поле, а связана с большой наукой. Сначала я считал, что это энтропия рассеяния, введенная Ландау. (До сих пор так хочется думать, но Трейвус не велит, а я ему очень верю.). Тут я успокоился и назвал эту меру, для солидности (согрешив против той же бритвы) анэнтропией – она аналогична энтропии по использованию логарифмов, и она же антиномична энтропии по учету малых компонентов.

Решение для частного вопроса оказалось богатым. Теперь, имея две переменной для анализа, стало можно не только более точно описывать один анализ, но и на одной диаграмме изображать или группы анализов с одинаковыми названиями, или любые процессы, к тому же одновременно прослеживая траектории изменения составов сколь угодно разных пород и тут же – минералов.

В 1971 Василий Ильич Лебедев – директор института и редактор Вестника Университета – попросил дать в этот журнал статью по моим делам, где она и была, и быстро, опубликована. После неё из принципиально важного были изменены две вещи, а именно: признание равноправия водорода среди всех остальных элементов в горных породах, а также отказ от прежнего алфавита и переход к вечному – Периодической таблице химических элементов Менделеева. На чём вместе с остальным и стоим.

На этом героический, или, если хотите, пионерский период становления языка-метода закончился.

После этого начались трудовые будни с некоторыми прозрениями, с осознанием того, что придумано. Оказалось, что это рангово-энтропийная характеризация составов по подмножеству главных компонентов (не я сказал), это же – система координат в многомерном нормированном пространстве (я), способ организации банков данных о составах объектов любой природы и система входа в эти банки, способ описания процессов изменения составов с интерпретацией в терминах фундаментальных процессов эволюции вещества – смешения и разделения. (Низкий поклон великому Герберту Спенсеру.) Трудовые будни по сбору приличных анализов составов любых геологических объектов с созданием информационно–поисковой системы «Химические составы природных объектов» с их упорядочением по принятому алфавиту. С помощью А.А. Книзеля и С.С. Усановой в бумажном варианте Банк был доведен до 24 тысяч анализов. Что на Что похоже, чем отличаются похожие, а как изменяются составы вулканов, а можно ли типизировать плутоны, что разнообразнее – осадочные или магматические, а как связаны энтропийные параметры с расстоянием от руды или ее источника и, вообще, какие вопросы можно задавать, а какие вообще отпадают? Когда было еще только 5 тысяч, получил письмо от одного тогда еще «товарища» из ВСЕГЕИ – насчет форм безумства. Но было уже поздно, я знал кое в чем больше него и не смутился. С приходом компьютеров коробочно–карточная Система буквально на глазах морально устарела, была мною оставлена и теперь формируется новая. Нумерация использованных источников продолжается – их уже за 1400. Анализов в новом банке свыше 19 тыс. В основном это изверженные, почти всех типов, относительно много карбонатитов и фоскоритов (активатор и реализатор – Н.И. Краснова), а также все–всевозможные, как угодно измененные. Космических объектов мало, но довольно много стало минералов, большая коллекция слюд (более 1300), турмалинов (780) – та же Наталья Ивановна, скаполитов (200 – с А.А. Золотаревым), эвдиалитов (250 – но среди них приличных – вот ведь минеральчик! – всего одна десятая, работа с А.Г. Булахом). Рыскаю по литературе в поисках хороших анализов эволюционирующих систем, сканирую, ввожу в PETROS – программу, составлявшуюся с моим участием сначала А.А. Книзелем, а потом С.В. Мошкиным, сделавшим ее на самом высоком современном уровне, в программу, которая реализует большинство из трех десятков возможностей метода для обработки аналитических данных и еще ряд других полезных и нетривиальных. Только что закончил учебное пособие, созданное с большим участием Ольги Игоревны. Фарафоновой, спасибо ей, работала где-то до семи, потом дважды в неделю приезжала, сидели до десяти, заезжал её Дима, увозил домой. Это первое связное относительно полное изложение основ дела (только об упорядочении информации – о процессе пока только начал собирать материалы всерьез). Опубликовал о своих этих делах за полсотни статей. Реакция – от аплодисментов до брани. Понятно. Во-первых, кому хочется учить новое, если доволен имеющимся. Во-вторых, и это не менее важно, метод требует специальной программы, а она была почти до конца прошлого – 4-го года была всего в трех экземплярах, теперь она в достатке, благодаря поддержке нашего Игоря Васильевича – декана, но только на нашем факультете, а иным только два месяца бесплатна, дальше надо платить – из каких?. В-третьих, видимо, самое важное: геология стала нужна лишь для трех видов сырья. Потому как только теперь Действительно стал не нужен (не до грибов) нам берег турецкий, и Африка тоже, потому–то и стало сталь–свинец, медь–никель внутри некуда девать, а уж месторождения танков недалеко за Уралом таковы, что их на долго без всякой геологии хватит и еще продавать будем – тем более, народу в мире слишком много становится, поэтому всякое оружие продавать нужно побольше, и выгодно это, и перенаселение Земли страшная вещь! Не правда ли? (Кстати, где это границы между злом и добром здесь и вообще?) Конечно, проданное, оно может и оттуда стрельнуть, но кто не рискует…– все знаем, все пили… .

Так что сидим–с, сканируем–с и не ропщем–с. И памятуем Монтеня, который еще в 16 веке изрек: «Разумный человек не потерял ничего, если он сохранил самого себя».

Вот еще: «Жизнь сама по себе – ни благо, ни зло, она вместилище и блага и зла, смотря по тому, во что превращают её»    Спасибо ему.

И последнее:

«Самым лучшим доказательством мудрости является непрерывное хорошее расположение духа».

Не надо ловить насчет мудрости, но стараюсь не поддаваться унынию, НЕ поддерживаю разговоры о болячках и сердючках (хотя последние во главе с Петросяном, просочившись в дом через почти все время выключенный телевизор – густо работают – потрясают), о коррупции и милиции, о дурной погоде и повышении цен, утешая приставучих тем, что денег в мире не хватает всем, просто запросы разные – почему-то обижаются.

Да, что–то я вообще все чаще шучу без понимания собеседниками. Что бы это значило? Это они,   или я?…. Кто куда?

***

ДДА! Вспомнил. У меня же два высших. Я ведь еще один университет закончил. Встать! Университет марксизма–ленинизма. Диплом там был у меня. Сочинил «Анализ сетей причинно–следственных связей» – АСПСС – на что похоже? А серьезно, оказалось, что количество причин, которые мы можем найти или выдумать, резко превышает число следствий, до которых можем додуматься и, соответственно, предусмотреть(!). Наверное, поэтому, когда мы, не предвидя последствий, влезаем в некое болото и по лени, привычке, трусости или еще чему, не можем выбраться, мы, ценя свое достоинство, оправдываемся кознями врагов. Непредусмотренные последствия мы подменяем неодолимыми причинами. Замечено, что особенно хороши враги дальние и тайные. Их – и тех и других – не достать, поэтому можно дальше жить, разводить руками, страдать и жаловаться, оставаясь очень хорошими. Если бы не эти враги, мы бы цвели, как австрийцы, голландцы и прочие шведы с чухной вместе, нашипилыбыбыливостры (выговорили?), а автомобили быстры и не пахучи, и были бы мы на мировых рынках не сырьевой, а другой какой–нибудь страной. Здесь – Это первая публикация об АСПСС. Где бы время найти, написать посерьезнее, вещь ведь была…Где–то сохранились тексты. Жалко, ушел Ю.А. Шрейдер, поговорил бы с ним. Штучный он был… .

***

Мог бы еще рассказать про то, как я учился считать (на бООООльшой машине), как я об этом написал в университетскую газету статью, в результате чего была на день сорвана работа университетского вычислительного центра, потому как народ болел смехом, но это пустяки по сравнению с тем, что эту статью, выдав за свою, использовал с моего разрешения один знакомый при поступлении во ВГИК, который он благополучно закончил и женился, после чего, спустя несколько лет пришел ко мне в гости вместе с женой, а я, желая распустить хвост перед ней, решил ее порадовать юмористической статьей, то есть прочесть про то, «как я учился считать», а ОН почему-то скис, а ОНА совсем не смеялась, и я, не поняв что–почему,  подумал, – какую чушь написал, и какие недоумки смеялись на матмехе, а ОНИ чаю не допив ушли, и много лет я их не видел, и забыл уже про все это, а потом в Питкяранте случайно встретил ее, где она отдыхала с ребенком, а на вопрос – где Володя, я узнал, что она… ушла от него… .ВГИКом не закончилось… .

Шутки кончились.

Там – на матмехе.

 

И понял я, что нельзя разрешать ДРУГОМУ использовать ВАШ ум для обмана. Разрешение может обратиться чьей–то бедой и ВАШЕЙ виной. Смотрите телевизор лучше. Видите, что и сколько их там?

***

Хватит. В назидатели полез.

Остановись.

Ну, можно еще? Только одно.

Город еще был Ленинград, перестройка в разгаре, порет дождь, забегаю в булочную, она в полуподвале, окна на улицу. Небольшая очередь. Передо мной дама лет тридцати пяти, в изящной шляпке. Рефлекс на женщину, – глядя в окно, осуждающе произношу в пространство: «И куда это метеорологи смотрят – такое допустили.» И жалею и шалею я от мгновенной энергичной реакции: «Да! О нас никто не заботится!»

В какой еще стране такое можно услышать? Люююди! В какой?!

***

Мог бы еще кое-чего рассказать, но уже вижу напряженность в глазах воодушевительницы и моего первого рецензора – Марины. Кроме того, боюсь, настойчивость сделает меня в глазах дочитавших до этого места настолько несерьезным человеком, что меня вокруг совсем перестанут считать заслуживающим какого–то, ну пусть минимального уважения,… а кому это хочется? – я вас спрашиваю, …кому?….а вы не уходите от ответа, ……не   у х о д и т е !.….. . Куда же ВЫ?……Ну вот….

– А ведь сами спросили, – как у меня дела.

Томас  Петров

Сб. «Пять лет и полстолетия» СПб,  2006. С.220 (с.158-170)

На главную

В чем оригинальность языка-метода RHAT

Думать трудно

Минералогия на информационном языке RHAT

50 лет жизни языка-метода RHA на людях

Спасибо минералогам за открытие петровита

Этиологический анализ

Вернуться на “Картинки И”

Блог Томаса Георгиевича Петрова

Как возникал язык и с ним метод RHA

В начале духа языка был отец, составивший полную картотеку законов и распоряжений правительства СССР – тысячи строго упорядоченных карточек, в том числе умилившее меня Постановление о необходимости улучшения качества мулине, необходимого народу для культурного досуга и поддержания высокого эстетического  уровня вышивок. А уже гораздо позже появился рост кристаллов. Думаю, что последний (рост этих самых) был и в Начале становления жизни на Земле, поскольку это самоорганизация с отбором частиц, она же адсорбция на воспроизводящейся поверхности, и при начинающейся жизни без организующей роли поверхности вряд ли обошлось.

Читать далее:

На главную

Вернуться на “Картинки И”

Блог Томаса Георгиевича Петрова